"Смерть переселенца". художник Иванов.
далее ещё чуть интересного текста.
«Чтобы уменьшить остроту «земельного голода», Столыпин проводил политику освоения азиатских земель. Переселенчество происходило и раньше – в 1885–1905 гг. за Урал переселилось 1,5 млн человек. В 1906–1914 гг. – 3,5 миллиона. 1 млн вернулся, «пополнив, видимо, пауперизированные слои города и деревни». При этом и часть оставшихся в Сибири не смогла наладить хозяйство, но просто стала здесь жить. Переселение в Среднюю Азию было связано с большими трудностями из-за климата и сопротивления местного населения.
«Переселенческий поток направлялся почти исключительно в сравнительно узкую полосу земледельческой Сибири. Здесь свободный запас земель скоро оказался исчерпанным. Оставалось или втискивать новых переселенцев на занятые уже места и заменять один перенаселённый район другим, или перестать смотреть на переселение как на средство облегчения земельной нужды во внутренних районах России».»
"Тех, кто решился на переезд, ждали многочисленные испытания. Большинство мигрантов не имели достаточных средств, чтобы обеспечить себе комфортные условия на время переезда. Начиная с 1883 года, по отчетам врачебных управ и губернаторов, прослеживается распространение по Сибири переселенцами возвратного, брюшного и сыпного тифа, холеры, сифилиса и «прочей заразы». Желудочно-кишечные заболевания кое-где получили название «переселенческой болезни». Редкая партия мигрантов не привозила с собой на очередную стоянку по несколько «челяденков», умерших в дороге от «кровавого поноса».
По оценкам медиков, в 1883-м – начале 1890-х годов в переселенческих партиях серьезно болел каждый четвертый или пятый, каждый десятый зарегистрированный больной умирал в пути. «Если вообразить себе какую-либо местность с подобною заболеваемостью и смертностью в поселениях, то нужно признать, что ей грозит очень быстрое вымирание», — отмечал общественный деятель и публицист Н. М. Ядринцев. Некоторые семьи и даже целые партии в пути «ополовинивались», а то и полностью вымирали."
"В конце XIX — начале XX века передвижение на восток облегчилось в связи с постройкой Транссибирской железной дороги, устройством врачебно-питательных пунктов и оказанием материальной помощи мигрантам. Тем не менее, смертность в пути оставалась непомерно высокой даже в годы Столыпинской аграрной реформы. Немалое число крестьян обращалось на переселенческих, врачебно-питательных и медицинских пунктах к врачам. Однако помощь на пунктах далеко не всегда была бесплатной, в городских же лечебницах обязательно требовали расчета, поэтому даже при тяжелых заболеваниях переселенцы неохотно ложились в больницу. Если ребенок все же попадал в больницу, некоторые семьи продолжали путь без него. В безвыходных ситуациях оставляли по дороге и здоровых детей. Надеялись на судьбу: «Это – Божьи дети, которых кто-нибудь выкормит». Маленьких отдавали на усыновление, старших – в наем, и не чаяли, «приведет ли Бог увидеться до гроба».
Наблюдая, как переселенцы «бросают» в пути, скрывают больных от врачей (бывало, ребенка на пункте отправки проносили в вагон или на пароход в мешке, как контрабанду), некоторые очевидцы делали категорический вывод о темноте, беспечности, даже бесчувственности крестьян к детским страданиям и смерти. Такое мнение верно лишь отчасти. Можно согласиться с Н. М. Ядринцевым, когда он пишет: «Трудно видеть здесь бессердечие и бесчувственность. Матери очень горько оставлять больное дитя, но страшная необходимость и интересы других членов семьи, может быть, их спасение требуют идти и оставить на жертву одного». Большинство из оставленных в пути больных детей умирали."
"Переселенка в вагоне" Художник Иванов.
«Переселение происходило в ужасных условиях: крестьяне целыми тучами сплавляются в Сибирь в неприспособленных скотских вагонах, битком набитых стариками, детьми, беременными женщинами. В этих же вагонах (с знаменитой надписью «40 человек, 8 лошадей») переселенцы готовят пищу, стирают белье, здесь же лежат часто заразные больные… На конечных пунктах их высаживают, в лучшем случае, под специально устроенные палатки, в худшем, - прямо под открытое небо, под солнце и дождь».
"Еще одна черта переселенческих дворов — численное преобладание мужчин. Дефицит женского населения сохранялся в переселенческой среде до самой Первой мировой войны."
Семья переселенцев на новом месте.
Подзабытая за годы советской власти тема людоедства (кстати, человечину ели и в совесткие времена, во время переселения и раскулачивани в 30-х, но у же гораздо меньше чем при царе) эхом идёт через всю культуру Сибири. Человечину ели крестьяне-переселенцы во время регулярных зимних голодоморов, рабочие брошенные хозяевами в тайге и конечно многочисленные беглые каторжники. Это иногда проскакивает даже в книгах вроде "Угрюм-река", там есть место где рабочие обсуждают между собой вкус человеческого мяса и кто из них его ел, причём относятся к этому довольно спокойно. Понятно, что про этот миллион сгинувших русских переселенцев никто не снимет жалостливых фильмов и не напишет книжек, они погибли в таких условиях, что и могилу выдолбить в мёрзлой земле для большинства из них было уже некому, там на местах поселений иногда кости и черепа просто валялись где придётся и их находили туристы вплоть до 60-х годов ХХ века. Но помнить про это надо. Долгая зима, снег по пояс, мороз в -40С, заледеневшая землянка с костром в углу, банды убийц-грабителей отнимавших последние тёплые вещи и полное отсутствие еды. Иногда из большого поселения до весны и тепла доживали всего несколько человек, все знали, что они ели человечину, но никто их за это особо не ругал.
